Томас Андерс пригрозил
противных несогласных товарищей ссылкой в Сибирь!
Интервью Томаса Андерса порталу magazin-forum (Германия), 18.01.2019.
Более 125 миллионов проданных звуконосителей сделали Томаса Андерса, как участника дуэта Modern Talking, одним из самых коммерчески успешных немецких певцов во всем мире. В мае этого года он впервые собирается в сольный тур на родине. 55-летний Бернд Вайдунг (он же Томас Андерс) рассказал о своем нынешнем альбоме Ewig mit Dir, о своей музыке, которая очень нравится как американцам, так и русским.
Olaf Neumann: Герр Андерс, вы - мировая звезда. Почему сейчас вы выпускаете свою музыку исключительно для германоязычного рынка?
Thomas Anders: Потому что мне это нравится. Я определенно сделаю что-нибудь англоязычное снова. Я сознательно снова стал петь на немецком, потому что есть много поклонников, которым это нравится.
ON: Разве у вас не возникает желание, как у любого артиста, чтобы ваш новый альбом, в который вы многое вложили, пользовался ещё большим спросом?
TA: Для меня это немного сложнее. Я всегда должен считаться с продажами Modern Talking. Наш самый продаваемый альбом был Back For Good - 5,7 млн. единиц. И тут всё прозрачно и ясно. Конечно, каждый артист хочет, чтобы его альбом был успешен, но я не сравниваю себя сейчас с Modern Talking, потому что это меня расстраивает.
ON: Уже на вашем первом телевизионном выступлении в возрасте 18 лет с песней Майка Санчеса Hätten Sie heut‘ Zeit für mich? вы пели на немецком языке.
TA: Работать над вторым альбомом было для меня намного проще, чем над первым. Если вы имеете за плечами более 30 лет исполнения исключительно на английском языке, то этот переход не является само собой разумеющимся. В каждом языке своя фонетика. И если это еще и ваш родной язык, то вы внимательно следите за тем, как и что вы поете. Мне понадобилось несколько лет, чтобы найти свой стиль.
ON: Ваш голос звучит несколько иначе, когда вы поете по-немецки. Это потому, что вы работали над вокальным исполнением?
TA: Это больше связано со звучанием немецкого языка. Я сознательно не пытался петь по-другому. Мой вокал на записи звучит вполне естественно.
ON: Это вам ближе, когда вы поёте на родном языке?
TA: Здесь я более критичен. Это потому, что в немецком языке гораздо больше слов, чем в английском. Английский язык позволяет выражаться с большей фантазией в устной интерпретации: I love you from the bottom of my heart звучит не так глупо, как Ich liebe dich aus der Tiefe meines Herzens. Чтобы выразить то же самое, но без китча, мы должны были бы использовать совершенно другие слова.
ON: Есть ли какие-то слова, которые являются для вас табу?
TA: Скорее есть вещи, которых я избегаю. Я не могу петь про закат на синем море. Оставим это для молодёжи. Сегодня авторы моих немецких песен используются слова, о которых вы раньше никогда бы и не подумали. Всё излагается гораздо в более свободной и естественной форме. Использует определённый сленг. Раньше всё это было куда более слащаво.
ON: Тексты ваших новых песен были написаны авторами, которые также пишут для Удо Линденберга, Хелен Фишер и Говарда Карпендейла. Близок ли вам такой артист, как Удо Линденберг?
TA: Удо Линденберг - уникальный артист. Его Hinterm Horizont написала Беатрис Резат, с которой мы работали вместе. Я общаюсь почти со всеми авторами, песни которых присутствуют на моем альбоме. Я хотел, чтобы они поняли меня как человека. Беатрис Резат провела со мной целый день, так что она теперь хорошо чувствует и сопереживает то, о чём я хочу сказать слушателям в песнях. Das Leben ist jetzt - это песня Вольфганга Хофера, он работал с Удо Юргенсом. Я сказал ему, что хотел бы иметь что-то жизнеутверждающее у себя на альбоме. Мне очень важно найти себя в песне, вложить в неё душу и вдохновить воображение слушателя своим голосом.
ON: Баллада Hätt‘s nie ohne Dich geschafft посвящена вашей жене Клаудии, с которой вы уже 18 лет состоите в браке. Женщины успешных артистов вырезаны из специального дерева?
TA: Вы должны быть способны страдать. Снаружи это всегда выглядит так, будто все артисты живут беззаботно. Таков стереотип: мы немного поем, немного выступаем на телевидении, а затем имеем миллионы на счету. А женщина должна ходить за покупками. Но нам, артистам, не так всё просто даётся на самом деле. Мы можем быть более чувствительными, чем другие, и мы хотим лучше понимать различные ситуации, в которые попадаем. Женщине артиста часто приходится обходиться без своей второй половины, если она не путешествует с ним постоянно. Но моя жена слишком независима.
ON: Выражает ли песня Das Leben ist jetzt ваше собственное отношение к жизни?
TA: Да. Конечно, я не могу запускать фейерверки каждый день своей жизни. У меня тоже есть хорошие и плохие дни. Я смотрю на мир очень наблюдательно. Когда слышу разговоры в супермаркете, где люди с понедельника с нетерпением ждут выходных, это и мне очень близко. Я не могу жить целую неделю без радости, чтобы потом хорошо повеселиться. У меня каждый день происходит что-то особенное, чего я с нетерпением всегда жду. Мы склонны прославлять прошлое и надеемся на будущее. Но: эй, мы живем сейчас!
ON: Вы живёте очень осознанно. Что привело к этому?
TA: По сути, я всегда был очень позитивным человеком. Для меня не существует наполовину пустого стакана. Но это не то, как вы думаете в свои 30 лет. Вот почему я стараюсь дать пищу для размышлений. Нужно всё прочувствовать на себе.
ON: Судя по текущим мировым событиям, вам действительно придется сочинять пессимистичные песни. Вы хотите противопоставить что-то позитивное всему негативному?
TA: Я не расстраиваюсь, просто потому, что у нас полно идиотов-политиков. Нужно во всём находить позитив. Я далёк от политики, это не мой жанр.
ON: Вы много выступаете в России и Америке (и в Польше). Есть ли у вас чувство, что началась новая холодная война?
TA: Отправляясь в эти страны, я вижу, что там всё выглядит не так, как это изображают у нас в прессе. Наши газеты слишком популистские. Когда находишься рядом с местным населением, не заметно. В настоящее время у есть проблемы, но они другого уровня. Наши журналисты не пишут ничего положительного. Но просто полететь в Южную Америку, где я был в начале (прошлого) года. Там чаще, чем у нас, встречаешь улыбающихся людей, даже ниже достатком. Я считаю претенциозным, что у нас существует различные группы, которые выступают против всего. Я думаю, что это самонадеянно.
Хотел бы сослать всех этих люди в Сибирь. Они будут целовать немецкую землю, когда вернутся.
ON: В 2006 году вы были почетно назначены профессором Национального университета искусств и культуры в Киеве на том основании, что Modern Talking сформировал музыкальный вкус целого поколения. Имели ли ваши песни в Восточной Европе такое же политическое значение, как Wind of change группы Scorpions?
TA: Да. Ко мне приходят люди, которые говорят мне, что песни Modern Talking изменили их жизнь. Это прочно укоренилось в умах населения, потому что Modern Talking заполонил Европу хитами номер один во время перестройки в СССР. Затем Союз приобрел у Бертельсмана права на издание песен Modern Talking и выпустил наши первые два альбома. Впервые западная музыка была легально выпущена в СССР. Все остальное было запрещено и продавалось из-под прилавка. С тех пор почти в каждом российском доме есть записи Modern Talking. Таким образом, у нас почти 100 млн. проданных пластинок в России.
Echo, VIVA Comet, Bambi, Bravo Otto, World Music Award: не существует музыкальной премии, которую бы Modern Talking не получил.
ON: В 2019 году у вас впервые состоится сольный тур по Германии. В Соединенных Штатах вы также регулярно выступаете. Как американцы принимают вашу музыку?
TA: Мой промоутер в США - «хитрый Лис», и знает, что билеты на мои концерты почти всегда распродаются. Америка - страна эмигрантов. Моя популярность основана на том факте, что многие люди из Восточной Европы, Азии или Южной Америки - где Modern Talking был везде популярен - эмигрировали в США. У этих людей, в свою очередь, есть американские супруги, дети или друзья, которые приводят их на мои концерты. В Чикаго, например, самая большая польская община в США. На это и нацелено решение моего промоутера. А Хьюстон является домом для большинства азиатов, в то время как в Лос-Анджелесе проживает более миллиона арабов. Половина посетителей одного из моих концертов всегда состоит из определенной этнической группы населения.
ON: В США вас воспринимают как немецкого артиста?
TA: Я даже не знаю. Я думаю, что тот, кто приходит на мои концерты, очень быстро в убеждается в том, что я немец.
ON: Ожидается ли в будущем больше международной гастрольной деятельности?
TA: Это хороший вопрос. Но я не хочу говорить на эту тему сейчас. Для СМИ Томас Андерс - всегда тот, кто чрезвычайно успешен в Восточной Европе. Но я получаю запросы со всего мира. Однако я не лечу на шоу в Австралию. Часто переговоры занимают три или четыре года, но в конечном итоге это происходит. То же самое было с Южной Америкой, где я выступал в Буэнос-Айресе, Кочабамбе и Ла-Пасе.
ON: Планируете ли вы записать альбом с американским продюсером в Лос-Анджелесе?
TA: Я уже это сделал. Это никому не нужно, потому что там слишком дорого. Альбом нужно рекламировать и распространять. Если бы 10 000 американцев купили такой альбом, это никак не повлияло на его стоимость. Американскому шоу-бизнесу не нужен Томас Андерс (Ну да. Ему (шоу-бизнесу) нужны Кэри, Гомес и прочее). Они не ждут никого. Они думают, что изобрели развлечения, и все остальное должно отойти на второй план. Американцы едва справляются с английскими артистами, потому что говорят на одном языке. Все остальное должно лежать в нижней части пакета. Борьба с этим не в моих интересах. Я продал 125 миллионов своих пластинок и могу только посоветовать каждому немецкому артисту: не стоит верить, что он может покорить Соединенные Штаты. Популярность хитов Нены и Фалько была случайной.
ON: Всегда говорят, что Rammstein и Scorpions - самые успешные немецкие проекты за границей. Вы превзошли их?
TA: По числу продаж - с уверенностью. В дополнение к Rammstein и Scorpions, Томас Андерс, безусловно, продает больше всего билетов за границей.
