У нас есть соседи. Муж и жена, лет по двадцать пять обоим и, как я предполагаю, оба обладают мировоззрением и ранимым характером блондинки.
Спойлер:
… Стою, курю на балконе, на своем родном пятом этаже. Надо мной еще два этажа соседей. Слышу, на шестом, муж с женой тихонечко так переговариваются о чем то. Ну, о чем может на балконе шептаться молодые муж и жена? Ясно дело о разнообразии интима, посредством исполнения оного на балконе.
Но оказывается все не так просто. Да, интим конечно тут присутствовал, но только не междучеловеческий, а человеко-ремонтный. Ну, это дело знакомо почти каждому.
Соседи делали у себя ремонт, и вот неожиданно, как медузой в глаз, встал вопрос и выносе постремонтного мусора.
— Ну ты чо, Светка! – горячо шептал муж – Да это быстро. Никто и не заметит. Ррраз, и все!
— Ой, а вдруг чо? – резонно заметила Светка
— А чо «чо»? – продолжал склонять на нехорошее муж.
— Ну, мало ли чо! – логически возразила супруга.
— Да ничо! Все пучком! – подвел черту под диспутом муж.
Я уже собрался уходить, как услышал над собой странный шорох. Сверху посыпались опилки и еще какая то фигня похожая на перхоть.
— Давай… — сдавленно бормотал муж. И по голосу было слышно, что он чем-то там сильно напряжен. Ага, ага. Я бы тоже напрягся. Но, наверное, сначала головой. Ибо эти два интеллектуала, чтобы не тащить по лестнице дверь, которая не входила в лифт, решили ее назвать Икаром и скинуть с балкона. Вот такое простое и элегантное решение.
Я конечно хотел предупредить их кое о чем, ибо опыт имелся дюже богатый и разнообразный, даже набрал полный живот воздуха. Но не успел.
Надсадно и как-то жалобно крякнув, эти доморощенные Бони и Клайд перевалили дверь через балконные перила и с любопытством уставились вниз в ожидании эффектного разлета щепок от контакта древесины и асфальта.
Я поначалу тоже хотел глянуть, но вовремя посмотрел наверх. Весь трагизм грядущего пронесся перед глазами как ускоренная хроника массового изнасилования.
Дверь, которая эмигрировала с балкона, до этого гнездилась на шестом этаже. Я на пятом. А подо мной был еще этаж, четвертый называется. Там жили нормальные люди, которые по выходным нормально стирали белье и совершенно нормально его развешивали за балконом. Да, да, именно за балконом. Ибо папа ихний, чтобы не занимать бельем и без того убогие квадратные метры балкона, сваял сушилку за перилами. Кстати очень удобно. Там, между двух арматурин, горизонтально прикрученных по углам перил, натянуто рядов пять веревок гуттаперчевых. А поскольку сегодня воскресение, то и белья на них висело не мало. Простыни всякие, пододеяльники…
А двери то что? Ей сказали вниз, значит вниз. Но кто же ее родимую, деревянномозгую предупреждал о веревочках?
Она свозанула мимо меня черным коршуном, после чего можно было без опаски высунуть голову и смотреть вниз. А внизу, в это время происходили весьма забавные вещи.
Квадратное, деревянное изделие, уже порядком набрав скорость, вдруг встретило на своем пути туго натянутые бельевые веревки. Надо сказать, что сделаны они были очень качественно, и тест драйв прошли на пять баллов. Но вот дверь… Дверь, она почему то перестала лететь прямо вниз, а зацепив веревку и намотав на себя огромную, белую простынь, сделала завораживающую дугу, и другим концом вошла точно в окно третьего этажа. Вошла жестко и бескомпромиссно, как наглый Карлсон в простыне, обожравшийся перебродившего варенья.
… Соседи на третьем давно мечтали поменять потрескавшиеся окна на пластиковые. И, наконец дождавшись лета, решились. Как раз в этот момент мастера вытащили старую раму, поставили и слегка наживили новую, белую, с тройным стеклопакетом и немного отошли вглубь комнаты, полюбоваться на результат дел своих.
Буквально через пол минуты они были вынуждены резко удивиться тому, как рама, вроде и закрепленная внезапно самостоятельно вошла обратно в комнату сопровождаемая чем то в белом с ромашками, одеянии. Мелодичный и красивый звон оповестил всех, что установка новых окон временно отменяется.
Но это был всего-навсего третий этаж. И дверь помня, куда ее направили, задерживаться не стала, и уже не вертикально, а эстетично планируя, устремилась к земле.
… Небольшая, но уже лохматая собачка, модели болонка, характера паскудного и громкого присев в пошлой позиции с наслаждением гадила под окнами, и периодически оглядывая прохожих, заливаясь визгливым лаем им в коленки. Прохожие опускали головы, что бы посмотреть, откуда идет столь мерзкий звук, потом брезгливо морщились и ускоряли шаг. Воняло от этого серуна нестерпимо.
Его знал весь двор, поскольку эта лохматая вонючка целыми днями только и делала, что гадила и тявкала. На удивление, это маленькое тело производило столько дерьма, что коровы Нечерноземья просто плачут от стыда. И каждое утро, выходя на работу я слышал выражение искренней любви собачке нашей, в общем то, интеллигентной дворничихи.
В этот раз болонка была особенно визглива и неопрятна. Сидя в ужасной раскорячке она тявкала на весь двор, наверное призывая посмотреть, как ей неудобно.
И в момент наивысшей, болонкиной эйфории случилось то, после чего дворничиха стала очень вежливо здороваться с моими соседями, владельцами дери.
Дверь, в полной тишине на бреющем полете, прошла почти по ушам внезапно заткнувшемуся серуну и с грохотом окончания мира, приземлилась в паре метрах от болонки.
Природа замолчала. Комарики, до этого искавшие жертву, испуганной стайкой кинулись в кусты и оттуда с ужасом смотрели, как болонка, ме-е-ееедленно и молча(!) встала, осторожно посмотрела по сторонам, потом подозрительно на свою кучу, подняла взгляд к небу, минуту постояла в оцепенении и каким то крабьим шагом, в полной тишине поковыляла за дом.
С тех пор ходила боком молча, как немой юродивый, и гадила исключительно на газонах задрав голову вверх.
Ну а соседи. Им ничего не было, кроме приобретенного опыта и финансового убытка за разбитое окно, которое приехали вставлять уже другие мастера, поскольку те, предыдущие, от потрясения ушли в многонедельный запой.
Фирсуляты
Спойлер:
— А фирсуляты у вас есть?
— Нет, простите, уже закончились.
— Как нет? Ведь должны были сегодня привезти, я специально уточнял.
— Да, привозили. Но их очень быстро разбирают.
— Не может такого быть! Десять часов утра, а уже разобрали?
— А чего вы хотите? Люди с шести утра занимают очередь. Это ведь вам не какие-нибудь айфоны, это фирсуляты!
***
Месяцем ранее.
Хозяин магазина Дэн с тоской и унынием сидел над раскрытой картонной коробкой. Смотрел в нее, тяжело вздыхал и морщил лоб. Когда звонил телефон — морщился и нажимал на сброс.
— Дэн, — в подсобку ворвался Алекс, — сколько заказывать...
Увидев начальника в таком скорбном виде, Алекс подошел и заглянул в коробку. Там лежало несколько десятков маленьких черных коробочек с серебрянной надписью «FIRSULAT».
— Это что такое?
— Фирсуляты какие-то, — Дэн снова горестно вздохнул.
— А зачем они нам?
— Поспорил.
— Это как?
— С отцом поспорил. Он говорит — плохой я торговец. Только всякую ерунду разрекламированную продать могу. Ну, вот и поспорил. Он дал это, — палец ткнул в коробку, — если не смогу за стоящую цену продать, значит он прав.
— А это что?
— Фирсуляты.
— Ни разу не видел такого. Можно посмотреть?
— Нет. Нельзя смотреть, условие такое.
— Ну, нет и не надо. Как-нибудь спихнем. А стоит сколько?
— Не знаю.
— Это как?
— В этом смысл спора, что не продешевлю.
Алекс сел напротив и тоже уставился в коробку.
Через некоторое время в подсобку заглянула Гвен.
— О чем грустите, мужчины?
Выслушав рассказ о споре, блондинка рассмеялась.
— Нашли о чем париться. Где у нас весы?
Коробочка была взвешена, измерена и исчислена.
— Будем считать, что весит как треть айфона. Значит с учетом размеров...
В глазах девушки словно провернулись колесики механического арифмометра.
— Надо брать примерно по двести баксов за штуку. А через пару дней поднять цену до трехсот.
Мужчины посмотрели на Гвен с подозрением — не издевается ли?
— Думаешь, это возьмут за такие бабки?
— Тридцать процентов мне, и я тебе их за неделю продам.
— Идет! Только я хочу видеть, как ты это сделаешь.
— Тогда сорок.
— Тридцать пять.
— По рукам!
Блондинка достала телефон и стала кому-то звонить.
— Привет! Как дела? Ага, спасибо, хорошо. Скажи, а Алиса не вернулась еще? Как жалко... Я знаю, она себе фирсулят хотела купить, а на них сейчас цена должна подняться на сто баксов. Вот думала предупредить... Да, еще есть, но это последние из этой партии... Да, придержу для тебя парочку... Конечно, заходи в любое время.
Сделав еще пару подобных звонков, Гвен заглянула в фейсбук к тем, кому успела позвонить. «Девочки, стоит ли брать фирсулят?» «А почем вы брали фирсуляты?» «Зачем тратить деньги на фирсуляты, когда можно помочь на борьбу против потепления?» Написала где-то в комментах: «ой, моя свекровь брала, а мне слишком дорого», «не стоит брать, обещали из китая более дешевый вариант»... Мужчины продержались полчаса и ушли, не выдержав бесконечной переписки...
***
— Ну, что там?
— Требуют фирсулятов. Очередь еще до открытия появилась.
Дэн вздохнул. Проблемы клиентов его мало волновали — вчера он сделал предложение Гвен и пребывал в романтическом настроении.
— Пусть ждут, поставка будет только послезавтра.
— Спор-то ты выиграл?
— Спор?
— Ну, да, с отцом.
— А... Отец обещал отойти от дел в следующем месяце, — Дэн довольно улыбнулся, — Ему эти фирсуляты случайно прислали, китайцы в накладных ошиблись. Вот он и думал подшутить надо мной.
— Уходит-то почему?
— У поставщика фирсуляты идут по десять баксов за штуку. А мы их по четыреста. Отец сказал, что ему в бизнесе делать после меня нечего.
Мужчины замолчали, словно старатели в момент открытия золотоносной жилы.
— Ты не смотрел, что это вообще такое?
— Зачем? Продается и ладно. Я знаю точно, что себе брать не буду. Зачем мне десятидолларовое дерьмо за четыреста?
Алекс смущенно отвел глаза. В кармане лежала свежекупленная коробочка с фирсулятом.