
Atropa ☻ »
29 мар 2013 19:05
Смешные истории из путешествий
Вена, зима. За известной Капуцинеркирхе (церковью, которую очень любил рисовать Гитлер), выходим на большую площадь. На ней – огромный, поражающий воображение монумент: колоннада полукругом, обелиск, а на верхушке обелиска – золотая фигура солдата в каске с флагом. Во всем этом нам почудилось что-то знакомое, и мы потопали к памятнику поближе. А надо сказать, что зима в том году в Вене была абсолютно «нашей»: очень снежной, и венцы вообще не успевали расчищать все эти завалы. Соответственно, к памятнику не пробиться. Меня это не смутило, и как только я увидела на вершине памятника русскую надпись, я рванула вперед прямо по сугробам, которые доходили по колено. Муж за мной еле поспевал. Так и есть – памятник советским воинам, в самом центре Вены, и на всем монументе – ни единого слова по-немецки – все на русском. Кстати говоря, по договору 1945 года, венцы обязаны всю эту махину содержать пожизненно.
Тут началось самое смешное: увидев, как яростно мы пробиваемся к памятнику, потом читаем надписи, потом ползаем по сугробам с целью поймать выгодный ракурс, за нами увязалось несколько немцев-приезжих, сквозь сугробы, даже по нашим следам, они прошли с большим трудом, надписей не поняли, и обратились с нам за разъяснением: а что, собственно, за памятник. Мы, как смогли, объяснили. С уважением глядя на яростно протоптанные нами дорожки вокруг памятника, сказал: «Теперь понятно, почему вы выиграли вторую мировую войну».
Рим, мы с мужем садимся в поезд, чтобы доехать до побережья. Смутно знаем, что выходить нужно кажется, на шестой остановке, но не уверены, в тот ли поезд мы сели. Спросить некого – кругом одни итальянцы, не знающие английского. Вдруг в поезд заходит девушка и спрашивает у нас что-то на итальянском. Мы на английском – не понимаем. Она на ломаном английском – это поезд до Неттуно? Мы – сами пытаемся узнать. Она – сейчас спросим. Поворачивается к соседу, спрашивает, переводит нам – да, до Неттуно, едете правильно. Мы на английском – а как бы нам прокомпостировать билеты? Девушка ведет нас обратно на перрон, показывает и рассказывает на английском, как компостировать билеты. Возвращаемся в вагон. Девушка расспрашивает, куда едем, понравился ли нам Рим, все на ломаном английском. И тут у нее звонит телефон, она берет трубку и отвечает на чистейшем русском: «Да, дорогая, я тоже тебя слушаю». Муж: «О, как!» Она: «Вы что, тоже русские?!»
Карловы Вары. Мы с мужем живем в санатории центре города. С нами за столом сидит пожилая пара наших эмигрантов, которые уже 10 лет живут в Израиле (таких среди отдыхающих в Карловых Варах большинство). Узнав, что мы из России, дама за обедом пододвигает мне свои яблоки со словами: «Берите-берите, кушайте, а то зима скоро, у вас фруктов не будет, когда еще поедите».
Стамбул. Берегитесь чистильщиков обуви! Они будут приставать к вам на каждом шагу, предлагая свои услуги, при этом разговор начинается вроде бы безобидной фразой «Where are you from», то есть «Откуда вы». Если вы опрометчиво скажете, откуда, чистильщик на весьма ломаном вашем языке будет приставать дальше. Мы с мужем сидим на скамейке, любуемся мечетью. К нам скачками приближается чистильщик с воплем «Where are you from». Я уже начинаю подниматься со скамейки, чтобы позорно сбежать от настойчивого дядьки, когда мой муж произносит: «From Nicaragua» (Из Никарагуа). Чистильщик впадает в ступор и медленно уползает прочь.
Стамбул. Мы стоим напротив ковровой лавки, смотрим на ковры. К нам подбегает продавец и пытается всучить ковер «ручной работы», мы машем руками и отходим на безопасное расстояние. Следующей жертвой становится пожилая пара немцев. Продавец увлеченно повествует немцам, как долго этот ковер плели молодые красивые турчанки, какие растительные краски, приготовленные по древнему рецепту, применялись для изготовления ковра, как эти краски со временем будут становиться все интенсивнее (все дело в старинной рецептуре!), как этот ковер будет украшать дом немцев долгие десятки лет, а то и сотни, и как этот ковер будет дорожать каждый год, потому что сделан он вручную и в единственном экземпляре. Когда разговор заходит о цене, немцы сначала пугаются, а потом долго торгуются, в итоге ковер уходит за 500 долларов (против 2 000, которые были заявлены сначала). Довольные немцы уходят с покупкой, а продавец достает из подсобки еще один точно такой же ковер, бросает его на пол, критично осматривает, остается чем-то недоволен, достает из кармана пачку маркеров и начинает добавлять интенсивности «древним» краскам. Потом выкладывает ковер на витрину и опять начинает выкрикивать: «Только у нас! Лучшие ковры, изготовленные по старинным рецептам!»
Стамбул, крытый рынок. Я давно хотела купить турецкую бирюзу, и вот такая возможность представилась. Мы ходим мимо витрин, и, как только находим то, что нравится, заходим в лавку и начинаем разговор. Продавец достает приглянувшееся нам ожерелье, и называет цену – дорого. Мы начинаем торговаться, приводим разные доводы, и цена медленно начинает снижаться, при этом продавец добавляет к ожерелью браслет и серьги, потом кулон и цепочку, потом еще два браслета, потом еще один кулон, типа до кучи. Мы то делаем вид, что собираемся уходить, то хаять товар, продавец же машет руками, предлагает яблочного чаю и добавляет в кучку все новые и новые вещи. Внезапно в лавку врывается пара японцев, которые начинают тыкать пальцами в ожерелье на моей шее и требовать точно такое же, несколько штук. Продавец виновато смотрит на нас – мы не возражаем, если он быстро разберется с японцами. Японцы берут несколько ожерелий, практически не торгуясь, уходят. Довольный продавец приступает к нам, довольно потирая ручки, но тут в разговор опять вступает мой муж со словами: «Моя жена принесла удачу твоему магазину!» Ну, как тут было устоять продавцу – вся куча серебра и бирюзы отправилась вместе с нами по цене в 4 раза меньше той, что была заявлена!
Манера стамбульских таксистов искать клиентуру вызывает нервный смех у непривыкших людей. Происходит это следующим образом: вы идете себе по улице, любуетесь культурными ценностями, наслаждаетесь беседой или просто дышите воздухом, как вдруг прямо над вашим ухом раздается громкий сигнал. Подпрыгнув почти до олимпийского рекорда, вы с ужасом оборачиваетесь и видите радостно скалящегося турка за рулем ярко-желтой машины. Это он предложил вам поехать на такси, чего, мол, по такой жаре бродить.
Когда вы отрицательно качаете головой или вообще не реагируете на потуги водителя обратить на себя внимание, и идете дальше, машина продолжает ехать за вами и сигналить, причем в эти минуты выражение лица у водителя такое, как будто вы только что своими циничными ручонками забрали у него последний кусок хлеба и плюнули в душу. Спустя какое-то время машина, естественно, резко газует и уезжает, а ее место занимает следующее внезапно подъехавшее такси.
Канарские острова. Отпуск! Наконец-то мы отдохнем! Наш туроператор заверила, что русских туристов на нашем побережье ни души. Мы выходим на пляж и видим толпу лежащих на пляже соотечественников в лучших традициях Анапы или Сочи: пиво, вобла, радио «Шансон», вопли мамаш «Маша, одень панамку!» Я оборачиваюсь к нашему сопровождающему и говорю: «Боже, куда мы попали?!» Он пожимает плечами и говорит: «Странно, все русские, которые сюда приезжают, вот это самое говорят».
Мы едем в Литву, паспортный контроль в поезде. Пограничница придирчиво изучает наши паспорта, визы, строго смотрит на нас и спрашивает: «На сколько дней вы едете в Вильнюс? На четыре?» Мы обреченно киваем, мысленно прикидывая, сколько лет нам дадут за это. Девушка возвращает нам паспорта и задает следующий вопрос: «А почему так мало?»
Греция, Касторья. Мы с подругой покупаем ей шубу. Ей показывают приглянувшуюся шубу, она осматривает мех снаружи, потом переворачивает ее и пытается осмотреть подкладку. Продавец буквально вырывает шубу у нее из рук и со словами «это нэ шуба» уносится прочь, приносит другую, с виду такую же, сам выворачивает шубу подкладкой вверх и дает осмотреть, там подкладка из ткани. Подруга просит ее взрезать, чтобы проверить мездру. С теми же словами продавец уносится снова, приносит третью шубу, сам взрезает подкладку и показывает подруге. Она тянет мездру, нюхает ее, и, кажется, пытается попробовать ее на вкус. Продавец с неизменной фразой «это нэ шуба» уносится в третий раз и приносит шубу, которую сам начинает тянуть, и показывать, как она хороша! Шубу мы купили, и опытные люди сказали, что отменного качества. Только на следующий день подруга призналась, что в мехах не понимает совсем ничего, расчет был на психологию, и ее план удался!
Париж, музей Орсе. Брат разговаривает с женой про картины Матиса: «Ну что, какую покупаем – эту или ту? Не знаю, обе красивые. Ладно, давай обе. Давай!» И они идут в сувенирный киоск и покупают оба магнитика на холодильник в виде картин Матиса.
Прага, «Пивной дом». В этом замечательном месте вам предложат не только «обычное» пшеничное пиво, которое варят тут же, при вас, но и банановое, абрикосовое, кофейное, и даже пивное шампанское. Надо сказать, что я пиво не пью. Вообще. То есть абсолютно не пью. Поэтому, когда мы сюда пришли, я дождалась, пока мой муж определится с выбором нескольких кружек пива (которое он уничтожал за двоих), а потом скромно сказала официанту в ответ на вопрос, что будет пить дама: «Стакан сока». Официант удивился, но ничего не сказал, записал сок, и задал новый вопрос: «А что из пива желает пить дама?» Дама ответила: «Я не пью пива». Молчание. А потом официант с оскорбленным видом спрашивает: «А зачем же вы приехали в Прагу?»
Эту историю мне рассказала сестра. Ее дочь – крайне беспокойное существо, и в полете от бесконечного прыганья почти по головам у пассажиров и распевания песен может удержать только какая-нибудь кропотливая работа, например, вырезание из цветной бумаги. Для этих целей сестра обычно берет в дорогу детские ножницы, с закругленными концами и пластмассовыми краями. Обычно их пропускают, а вот в этом раз не пустили, более того, - ножницы забрали и заставили сдать в багаж. Расстроенная сестра (представляя себе, как три часа полета ей не будет ни сна, ни отдыха) склоняется на посадке к дочке и говорит ей: «Машенька, не расстраивайся, что ножницы забрали», на что девочка ей отвечает: «А у меня еще есть», - и вытаскивает из кармана пальтишка самые настоящие острые ножницы!
Рим, аэропорт, группа, только что путешествовавшая по программе «Вся Италия за 10дней», улетает домой. На экране показывают какую-то рекламу, в кадре мелькает Пизанская башня. Соседка по автобусу дергает подругу за рукав: «Света, а мы это видели?» Муж соседки: «Не помню, приедем домой, фотки напечатаем, проверим». Занавес.
Питер. Наш поезд опаздывал примерно на час, время было позднее, народ нервничал, поэтому, когда поезд объявили, все метнулись к вагонам. Наш был совсем рядом с выходом из вокзала, даже бежать не пришлось, поэтому мы стали у входа и терпеливо дождались, пока все из вагона выйдут. После чего вознамерились зайти, памятуя, что по радио объявили, что стоянка поездка будет сокращена с 30 до 15 минут. Однако дорогу нам перегородила дородная проводница, которая объявила нам и еще набежавшим, что пустит она только после того, как ее напарница подметет в вагоне. Набежавшие нервничали и напирали. Особо умные пытались прокрасться с сумками и детьми мимо таких же жаждущих, стоящих организованно, но были остановлены грозным окриком проводницы и отправлены в конец очереди. При этом в остальные вагоны посадка шла полным ходом. Мы не особо волновались – мы-то первыми стояли, а народ все прибывал и скучивался у вагона. Тетка окинула толпу пассажиров грозным взглядом и скомандовала: «Строиться по порядку, приготовить билеты и документы». Самое смешное, что все – то ли от неожиданности, то ли от усталости, то ли от неизбежности - послушались, выстроились почти в шеренгу по двое-трое и приготовили требуемое. Проводница заглянула в вагон, удостоверившись, что почти весь он подметен, и стала пропускать по нескольку человек. Вы будете смеяться, но буквально за 5-7 минут все уже сидели в вагоне по местам!
Году, кажется, в 1997м мы отдыхали месяц с родителями в Ялте. Вернее, в Массандре, в пансионате в 15 минутах ходьбы от Ялты, практически в Массандровском парке. Вид с балкона был – обалдеть: ялтинская бухта, где по ночам набережная загоралась яркими разноцветными огоньками; сосны парка под самыми окнами, откуда на балкон частенько запрыгивали белки; где-то внизу – «Ялта-Интурист»; и где-то вдалеке – кажется, даже Ай-Петри (ну или мне хотелось верить, что это Ай-Петри). Пляж у пансионата был собственный, с лежаками и навесами, и закрытый для посторонних. Более того, от пансионата к пляжу вела канатная дорога, по которой на стальных тросах катались два вагончика-маятника. Дабы в вагончики не проникли посторонние, для которых проезд был платный, и для соблюдения техники безопасности, каждый вагончик сопровождали веселая тетенька или дяденька, проверяющие курортные книжки и блокирующие двери во время движения. Первые недели две каждый такой спуск к пляжу был для меня настоящим приключением: в какой-то момент вагончик начинал почти отвесно падать вниз, и казалось, что мы летим. Забавно было наблюдать за теми, кто ехал в первый раз, и оглашал окрестности веселым визгом. Но речь не об этом.
В один из дней приехали в наш пансионат гости из Москвы. Вернее, потом оказалось, что из Люберец, но опять же я не буду отклоняться от заданной темы. Глава семьи был чрезвычайно важен, и в первый рейс стал приставать к тетеньке. Первым вопросом было: «А как часто падают вагончики?» Вопрос был задан громогласно, народ занервничал, и в этот момент вагончик стал падать вниз. «Каждый день!» - задорно ответила тетка. «Аааа, кккаакк же…» - стал запинаться побледневший дядька. «А мы их поднимаем и снова вешаем», - пояснила тетка. Тут вагончик закончил «падать», и пошел плавно. Успокоившийся дядька предпринял очередную попытку допросить тетеньку, и спросил, указывая перстом на виноградники внизу: «А это что?» А виноградники были еще совсем молодыми и выглядели как большое поле, покрытое холмиками с воткнутыми посередке каждого холмика палками. «А это памятники тем, кто упал», - жизнеутверждающе ответила тетка. Больше я этого дядьку в вагончике не видела – то ли он ездил в другое время, то ли пешком ходил до пляжа.
Говорят: "Чего хочет женщина, того хочет Бог",- но не договаривают, что только Бог и знает, чего она хочет.