Atropa писал(а):

После этого увиденного у жены листочка, муж срочно продал машину:

Папа - это первый в моей жизни мужчина, которого я поздравила с 23 февраля. В общем-то, я в три года вообще не понимала что это за праздник и зачем поздравлять папу, но, как и все детсадовцы, лепила из пластилина пушку, похожую вот вообще не на пушку, но в то время я таких плохих слов и не знала ещё, и вырезала из бархатной цветной бумаги танк со звездой. Вся вот эта неприлично-пластилиново-бумажная инсталляция задаривалась папе, а папа очень ржал и радовался. Между прочим, у папы, как я недавно узнала, есть коробочка, в которой лежат вот наши с сестрой аппликации и прочие новогодние открытки, в которых я совершенно искренне желала 28-летнему папе здоровья и просила не умирать от старости, потому что я его очень люблю.
Папа меня тоже любил. И всячески развлекал. Ну, как умел – так и развлекал. Когда мне было 4 года, а мама лежала в роддоме с моей младшей сестрой – неделю я оставалась с папой. У которого были чёткие инструкции по уходу за четырёхлетней девочкой. Мама их расписала на шесть страниц мелким почерком, а папа тут же этот талмуд потерял. Поэтому за эту неделю я научилась просыпаться по свистку и крику "Рота, подъём! Команда газы дана для всех!", одеваться за 45 секунд, завязывать шнурки, маршировать по квартире строем, зашивать свои колготки и громко и трагично петь с папой песню про «Лошади умеют тоже плавать». На ночь, вместо положенных мне сказок про колобка, папа с выражением читал мне гоголевского Вия. Потому что я уже взрослый человек, и на кой мне тот колобок? Надо читать классиков. Когда моя мама вернулась из роддома и увидела седого ребенка в коряво заштопанных колготках, но зато в намертво завязанных на три узла шнурках - папу я потом не видела два дня. То есть, он как бы в квартире где-то был, но из комнаты не выходил, потому что при каждом шорохе мама шёпотом, чтобы не разбудить младенчика, орала: Не попадайся мне на глаза, я тебя убью!
Через год папа вновь чудом отскочил от смерти. Мама попросила его просверлить на кухне дырку в стене, чтобы повесить туда крючок для полотенца. Папа просверлил. Но стена была гипсокартонная, даже не стена, а перегородка между кухней и туалетом, и дыра поэтому получилась вполне приличная. Внезапно прям. Мама обозвала папу рукожопом, папа возмутился и сказал что натырит на работе цемента и заделает эту дыру, чо ты орёшь-то? Ничего – ответила мама, разделывая курицу. Рукожоп ты, вот и всё.
Я в это время задумчиво сидела на унитазе, и думала о вечном. Дыра в стене меня совершенно не беспокоила. До тех пор, пока папа не додумался взять куриную лапу, страшную, жёлтую и когтистую, и не просунул её в дыру. И не подёргал за сухожилие, чтоб та лапа начала шевелить страшными пальцами. И не сказал: А это кто сейчас Лиду за жопу схватит?
...Мама била папу курицей, и кричала, чтоб он сейчас же звонил в профсоюз и просил срочно путёвку в санаторий на грязи, сломанные руки-ноги лечить. А я потом куриц боялась ещё лет десять. И туалетов. Поэтому я вот не знаю зачем все остальные бабы по двое в туалет ходят, а я хожу с подружками, потому что боюсь что меня там жёлтая рука за жопу схватит.
Кому-то может показаться, что мой папа мою маму недолюбливал. Но это не так. Хорошо помню Новый 1985-й Год, когда к нам пришли в гости мамины друзья, а после двенадцати мы всей толпой вывалили на улицу. У нас было трое санок, три мужика, трое их жён, и одна пятилетняя я. Безусловно, развлечение было придумано тут же: а давайте своих баб на санках катать наперегонки. Мужики сравнили свои бицухи и толщину жён, и поняли, что все они примерно в одинаковых условиях: и мой худой папа, у которого в санках худая мама и тощая дочка, и здоровенный мясник дядя Володя со стокилограммовой женой тётей Галей, и даже дядя Женя, чья жена тётя Нина была гимнасткой и весила всего 38 кг, но зато у дяди Жени рука была в гипсе. Это он накануне со стремянки свалился, когда ёлку наряжал. По папиному крику: на старт, внимание, марш! – три белых коня сорвались в галоп, и папа уверенно лидировал. Только потому, что на повороте санки перевернулись, мы с мамой вывалились в сугроб, а папа этого не заметил. Зато, пробегая своим галопом мимо компании нетрезвых тёток-бухгалтерш, сбил одну, самую мясистую. Тётка упала в папины санки, и ликуя проехалась в них полкилометра, пока папа не обернулся для того, чтобы показать фак своим отставшим соперникам. Бухая тётенька лет шестидесяти счастливо смеялась папе из санок, а папа закричал как раненый бизон. Потому что и тётки испугался, а ещё жена и тощая дочь где-то потерялись. А ведь он их любил! Несмотря на то, что жена его била курицей, а дочка дарила на 23 февраля пиписьки из пластилина. Больше папа меня никогда и нигде не терял. И даже когда шёл со мной гулять, а по дороге ему попадался пивбар – брал меня с собой, и учил тому, что «Не рассказывать маме про то, что я тебя в пивнушку привёл, и врать – это две разные вещи, Лида. Врать никому не надо, но и про пивняк тоже молчи. А я тебе за это куплю чебурек». За чебурек-то, знаете, я б даже и соврала бы, но не пришлось. Год спустя мы всей семьёй ехали куда-то на автобусе, и, проезжая мимо знакомой пивнушки, я радостно закричала на весь автобус: пап, а ты помнишь, как мы вот сюда с тобой ходили?
Мама отложила в сторону младенца и поиграла мышцами. Весь автобус радостно посмотрел на папу. А папа покраснел и сказал: Доча, ты ошибаешься. Это же омерзительная пивнуха! Разве ж я мог бы привести туда свою родную дочь?
Мог! – закричала и я, и счастливо засмеялась. - Ты просто старый уже, и забыл! Мы туда много раз ходили. Ты пиво пил, а мне чебурек покупал, чтобы я маме ничего не рассказывала.…
За неимением курицы мама попыталась стукнуть папу сумкой, но папа увернулся и выскочил на три остановки раньше.
Весь автобус папе аплодировал.
И к чему я вот сейчас всё это вам рассказываю? Да потому что для меня праздник 23 февраля никогда не был связан с вооружёнными силами, армией, защитой отечества и так далее. Это всегда был такой вот день, когда было принято поздравлять папу. Дарить ему пушки, смахивающие на фимозную гениталию, просить не умирать от старости в 28 лет, ходить с ним в пивнушку за чебуреком, и прощать ему Вия и куриную лапу. Поэтому все мужики, у которых сейчас есть свои дочки – знайте: это ваш праздник. Вне зависимости от того: служили вы или нет. Для ваших дочек – это День Папы!
Ну, за День Папы, мужики! С праздником вас.
И немедленно выпила.

Пытаюсь позвонить, но телефону моему некогда: он то обновляет какие-то приложения (уточняю: им самим зачем-то закачанные, никому нахрен ненужные приложения), то впаривает мне корейскую тачку (потому что однажды, пытаясь прочесть в интернет-газете статью о Трампе, я случайно ткнул пальцем в всплывающее окно с КИА).
То отсылает на серверы фейсбук, васап и линкдин всю мою частную информацию (я их не устанавливал, они уже стояли на смартфоне с покупки), после чего, устав и разрядившись от этой им самим же затеянной херни, отрубается: села батарейка (хотя еще два часа назад зарядка была 100%!) ...
А всего то я хотел жене на кухню позвонить: - готовы ли пельмени?

Ой, телефон ещё тот прикол! Пару лет назад телефон одной моей подруги усердно смсками поздровлял меня с днём рождения и весной и летом и зимой несколько раз на дню!!! Я звоню подруги и спрашиваю. Это чё такое, Маша с днём рождения тебя и далее агу, агу и зю, зю и тю ,а она мне и говорит, у меня телефон глючит. А я ей говорю, какой к тебя хороший телефончик, добрый

Есть у нас в городе одна девушка 1991 года рождения, которая считает, что все ей должны. Очень она любит ночью в приёмный покой со всякой фигнёй приходить (ушиб пальца, боль в горле неделю, растяжение связок голеностопа), и очень обижается, когда у неё не находят перелом, не дают бесплатных лекарств, не кладут гипс на ушибленный палец. Громко и нецензурно отзывается о всём медицинском братстве. Так как я частенько дежурю в выходные, этот выкидыш клубной жизни достаётся мне очень часто. И всегда наше общение заканчивалось её фразой: "Считай ты здесь больше не работаешь..." Но последний раз я разорвал шаблон.
3:15, вызов в приёмный. Сотряс. Прихожу. Вот она, моя ненаглядная, месяца не видел. Со слов подруги: в клубе ударилась головой, после чего через 30 минут потеряла сознание в уборной. Друзья вызвали скорую. Со слов больной выпила пару бокалов пива. Клиника: Ромберг - падает, пнп - мимо, нистагм хоть студентам показывай, алкоголем разит - хоть закусывай. На КТ, как ни странно, мозги есть, а патологии в них нет. Даю рекомендации. Начинаю выслушивать про клятвы и про грядущее увольнение.
Неожиданно в приёмный менты притаскивают бомжа на освидетельствование на алкоголь. Видите ли подъезд, где бомжик мирно спал - общественное место. А чем мой приёмник хуже подъезда?
Так как с сотрудниками в нашем городе медики в дружбе, они не смогли мне отказать, хотя и сделали вялую попытку отшутиться. Девушка была "продута". Обнаружено алкоголя 0.75‰. Составлен протокол. Мадам отправилась вместе с бомжиком в КПЗ. Приёмный аплодировал. Карма моя покрылась алмазной бронёй, и до сдачи дежурства меня больше не беспокоили.

Промывка мозгов

— Алло! Мне нужен главный врач!
— Он на пятиминутке, позвоните, пожалуйста, позже.
— Ага! Вот почему “скорая” удосуживается прибыть через час после вызова. Оказывается, все на пятиминутке!
— Оставьте свой номер телефона — когда заведующий освободится, мы Вам перезвоним.
— Когда он освободится, я уже, может быть, сяду. Вас беспокоят из редакции газеты “Недостатки”. Мне поручено написать статью о нашей калечащей медицине вообще и о вашей злополучной поликлинике в частности. Буду часа через полтора. Предупредите главного, чтобы он подготовил для интервью пару врачей и нескольких пациентов. Ну и что-нибудь такое, знаете, немного скандальное. Без этого никак. Читателю нужно промыть мозги. Пресса, знаете.
— Через полтора часа главный врач должен быть в министерстве.
— Очень хорошо. Это сгодится для заголовка: “Костоправ сбежал в Минздрав”. Неплохо, а?
В обусловленное время корреспондент явился в поликлинику.
— Здрасте. Это я вам звонил. Ну, чем будем удивлять?
— Главный врач просил извиниться — ему не удалось выкроить для Вас время. Но Вы можете взять интервью у любого нашего сотрудника. Могу порекомендовать психиатра. Человек он необычный, приобретете массу впечатлений.
— Годится. И заголовок в тему: “Промывка мозгов”. Неплохо, а?
Секретарь сопроводила корреспондента к кабинету с табличкой “Психиатр” и заглянула внутрь:
— Николай Петрович, к вам посетитель, — обратилась она к доктору, предложила репортёру войти и удалилась.
— Добрый день. Садитесь, — поздоровался эскулап, повернул в замке ключ и положил его к себе в карман. — Не беспокойтесь, это для Вашей безопасности. Знаете, иногда врываются невменяемые больные, скандалят, телесные повреждения наносят. Ну-с, на что жалуетесь?
— Собственно, ни на что. Я...
— Да-да, понимаю. Все наши больные абсолютно здоровы. “Не дай мне Бог сойти с ума, уж лучше посох и сума...” — так, кажется, у Пушкина? Уже состоите на диспансерном учёте?
— Доктор, Вас что, не предупредили?
— Так и запишем:
“Пациент уходит от конкретных ответов, считает себя вменяемым, но полагает, будто о его действиях некто заранее предупреждает окружающих, что указывает на наличие у него мании преследования. Держится настороженно, несколько развязно”.
— Да вы что, с ума сошли! Я член Союза журналистов!
“... заявляет, что врач сошёл с ума — (продолжал озвучивать свои записи доктор), — что является симптомом проекции собственной болезни на собеседника. Утверждает, будто состоит членом некой организации, которую именует “союзом””.
— И давно это у Вас?
— Я занимаюсь журналистикой три года. Послушайте — меня к Вам прислали...
“Болеет три года, полагает, что его прислали, но недоговаривает откуда. Не исключено, что считает себя пришельцем из иных миров” — бубнил психиатр, водя ручкой по “истории болезни”.
— С НЛО давно виделись? Голоса слышите постоянно или периодически?
— Это чёрт знает что! Приходишь в поликлинику здоровым, а уходишь больным! Я это так не оставлю!
— А, батенька! Зачем же здоровому в поликлинику? Сытый в столовую не пойдёт:
“Присутствуют также симптомы резонёрства и расщепления сознания с выраженной агрессивной окраской” — закончил врач.
— Выпустите меня из кабинета! — не на шутку испугался репортёр.
— Нет, голубчик. Один Вы отсюда не выйдете, — ответил его собеседник, набирая “03”. — Алло, скорая? Говорит доктор Зубов. Запишите вызов для психбригады. Да, для госпитализации пациента в больницу Павлова. Диагноз? Параноидный синдром эндогенно-процессуального генеза, выраженная мания величия и бред преследования. Да, опасен. Спасибо, жду.
— Доктор, я Вас очень прошу, отпустите. Я специализируюсь по медицинской тематике, хотите — устрою Вам бесплатную рекламу в газете? — взмолился корреспондент.
— Отпустить я Вас, милый, не могу. Клятву дал Гиппократу. Так что долг есть долг. А там, куда Вас сейчас заберут, я советую свою медицинскую специализацию не упоминать. Ну, подержат месячишку, подлечат и выпустят с Богом. А “специалистов в медицине” по инструкции не менее полугода обрабатывать полагается. Так сказать, до полной промывки мозгов. Так что Вы тут немного посидите, а я приму кофейка, — закончил доктор, и вышел в другую дверь.
Журналист тут же рванул к телефону.
К его удивлению, шнур к розетке присоединён не был.
Затем его взгляд упал на лежащую возле телефона записку:

Николай Петрович!
Тут прибудет какой-то нахальный репортёр — специалист по промывке мозгов. Промой-ка ему кое-что и постарайся объяснить, что такое учтивость.
Главный. врач: (подпись). — Ну что ж, а теперь можете задавать свои вопросы, — произнёс входящий в кабинет врач.