О том, как Болен подцепил Надю в дискотеке "Mezzanotte"
Сентябрьский вечер 1989. Мне было хорошо и я как раз беседовала со своей подругой, когда парень из нашей компании стал дергать меня за рукав и шептать: "Смотри-ка, Надя, там сзади сидит Болен и таращит глаза на тебя". Я ответила только: "Да, ну? Как интересно". Глазеет ли он на меня, нет ли, мне было все равно, я не принадлежала к тем девушкам, которые его обожали.
Я позволила Дитеру таращиться и продолжала болтовню с подружкой. Однако, если Болену что-то втемяшится в голову, он от этого не откажется. Хотя он был с девушкой, он придвинул табурет к стойке, поближе к нам.Наконец, он оказался чуть ли не посреди нашей компании, прямо за моей спиной. Так как я активно беседовала с подругой, то заметила это только после того, как он тронул меня за плечо и спросил: "Ты часто здесь бываешь?". Я тоскливо передернула плечами, снисходительно осмотрела его и кивнула: "хм", поворачиваясь вновь спиной.
Моя бесперспективная реакция не произвела на Дитера вообще никакого впечатления. Наоборот. Он придвинулся еще ближе. С одной стороны, мне это было неприятно, но одновременно и умилило. Тем не менее, он больше ничего не говорил. Только поедал меня со стороны обожающим взглядом. Это тоже мне показалось милым и мне льстило внимание такого знаменитого типа. Тогда у Дитера еще были длинные волосы - в духе времени, он носил джинсы, белую рубашку, и какаю-то странную мятую бежевую куртку. Он болтал что-то, вроде того, как здорово я выгляжу и как ему нравлюсь. Обычная трепотня, даже не знаю как еще ее описать. Через 5 минут примерно, вдруг раздались два предложения, которые я поняла достаточно точно: "Подари мне поцелуй. Я бы на тебе женился".
Я остолбенела, помню лишь, что смотрела на него пристально круглыми глазами и думала: "Надя, такого с тобой еще не случалось. Он знаком с тобой 5 минут, еще и имени твоего не знает и уже заговаривает с тобой о женитьбе!". После того, как я отыскала свой язык и припомнила как им пользоваться, напустилась на него: "Что ты, собственно, вообразил о себе? Мы обмолвились не более, чем 2-мя предложениями, нечего болтать о поцелуях и женитьбе". "Да, ладно тебе, - сказал он с равнодушной ухмылкой, - " ты - женщина моей мечты, я точно знаю, что ты моя женщина для жизни". Раньше, после таких номеров, я бы отвалила, таких типов надо просто бросать. Но на этот раз, я заинтересовалась Боленом.
Его непосредственность, наглый вид и непреодолимый шарм импонировали мне. Конечно, я не подала и вида, играла первоклассно. Мое равнодушие абсолютно не страшило толстокожего Дитера. Мало-помалу, он заговорил о том, что неплохо бы было еще встретиться вновь где-нибудь. Чтобы отвязаться от него, я договорилась встретиться с ним на следующий день в 15 часов, в итальянском кафе. На следующий день я проснулась усталой и разбитой и подумала: Надя, никаких дел с Боленом. Женат, с двумя детьми - о, нееет. Ничего не получится. Короче, я смиренно осталась дома. Затем, три месяца мы не виделись. Только незадолго до рождества я увидела его в "Mezzanotte". Дитер сидел там и хмурился - какая наглость, продинамить самого Дитера Болена, он ждал меня полтора часа. Прежде чем уйти, он все-таки сказал: "Черт возьми, можем мы наконец договориться на послезавтра".
Мы поехали в "Интермеццо", вместе пообедать. По пути, через 10 минут поездки, он вдруг свернул в маленький темный переулок и остановился. Я спросила: "Ну, и что теперь?". А он: "Успокойся, я только хочу тебя поцеловать". Я скривилась, влипла в дверцу со стороны пассажирского сидения и прошипела: "Я не целуюсь с малознакомыми типами". Он нервировал меня своими притязаниями так долго, что мне пришлось прибегнуть к угрозам: "Если ты немедленно не прекратишь, я просто выйду". Это подействовало. Но, перед ужином нервозность улеглась, это был на самом деле приятный вечер. Дитер вел себя образцово, был предупредителен и больше не приставал ко мне. Он заказал вино, вагон картофеля с икрой и восхищался моим красным костюмом с блинной юбкой. Мы поговорили о работе, о наших семьях. Когда Дитер повез меня домой, я гадала, что же будет теперь? Но мы проехали все темные переулки, вплоть до дверей моего дома. По прибытию, я ожидала, что Дитер снова захочет поцелуев и перешла в оборонительную позицию - выставила руки перед грудью и зло уставилась на него. Однако, Дитер простился весьма благовоспитанно, с рукопожатием, сказал только: "Надя, ты знаешь, ты- женщина моей мечты". Поскольку он был очень мил этим вечером, я, наконец-то, дала ему номер своего телефона.
О том, как Надя и Дитер Болен, после пьянки, спали в одной постели и… ничего не случилось. А когда "случилось", то выяснилось - любовник Болен неплохой.
На следующее утро он рано поднялся. Я сделала завтрак перед его уходом. Уже в дверях, он обернулся, нежно взял меня за руку и сказал: "Послушай, Наддель, давай вместе отпразднуем новогоднюю ночь в Берлине, у Бранденбургских ворот намечается крутая вечеринка, а мой друг Энди позаботится о супер-отеле для нас…". Только я сказала: "нет", как подумала: "Почему бы и нет, я никогда еще не была в Берлине". Тогда он сказал: " Хорошо, я заберу тебя 31-го в 18 часов".
Этим утром мне стало ясно, что я влюбилась и уже не могу выпутаться. Дитер поймал меня в сети своего шарма, своими синими глазами, своим веселым и непосредственным нравом. Тем не менее, меня терзал страх, который сдерживал мои чувства, его не усмиряли даже заверения Дитера, что я- женщина его мечты. Я хотела ему верить, и просто не могла верить, все думала: "он подкапывается под тебя ровно до тех пор, пока не заполучит впервые в постель, а потом, он тебя бросит".
Утром 31 декабря 1989 я собралась и была готова. Однако, все думала, и думала, стоит ли мне ехать с ним в Берлин. Я пила одну чашку кофе за другой, беспрерывно курила и не отводила взгляда от часов. Мне представлялся гостиничный номер и я с Дитером в постели - нет, это мне не подходит. Хотя я твердо обещала ему сопровождать его в Берлин - я решила отказаться. Без того, чтобы совсем отказаться от него, разумеется. Конечно, это было свинство. Незадолго до 6 часов вечера, я выключила весь свет в квартире, встала за шторами и ждала. Работал только телевизор. Без звука.
Ровно в 18 часов он подъехал на своем "Ягуаре" и позвонил - коротким сигналом. Потом - дольше. А потом шквально затрезвонил. Я спрашивала себя, как долго он будет ждать. Час? Вероятно - два. Однако, этому не было конца. Я едва соображала что-то. Один час. Два часа. Три часа. Пошел четвертый час. Он звонил, звонил и звонил. Наконец, он даже зашел в дом, и вновь, стоя перед моей дверью звонил, стучал и громко кричал мне. Это было ужасно. Даже несколько раз порывалась открыть, потому что его беспрерывный стук, звонки и призывы очень огорчали меня, но вся эта поднятая тревога заставляла меня отказаться от своих намерений.
Около половины десятого вечера Дитер сдался. Послушав несколько минут тишину, я соскользнула с кровати и украдкой выглянула за занавеску, к моему огромному облегчению - автомобиля я не увидела. Но радовалась я слишком рано. Ровно в десять часов зазвонил телефон. В первый момент я не хотела снимать трубку, но потом взяла - этот мог быть и кто-то другой. Но это был Дитер. Он грустно сказал: "Зачем ты со мной так поступила. Энди так старательно все приготовил и так трудно было получить в рождество номер. Специально для тебя его декорировали розами, а ты не поехала". Потом мы помолчали немного, через минутку я осторожно спросила: "И что же ты сейчас делаешь?". На что, он: "Я принял несколько таблеток снотворного и намерен проспать всю ночь". Я выдохнула с облегчением - проблемой меньше, и слицемерила: "Да? Как жаль, а то я бы предложила тебе где-нибудь встретится…". После этой фразы, он уже не был усталым - о, чудо, - и вдруг сказал: "Отлично, мои друзья празднуют в "Пороховой бочке", поехали". Я задохнулась. Он меня одурачил, он и не думал даже принимать никаких таблеток!
Теперь он застал меня врасплох и я точно знала, что ни единого шанса у меня нет, теперь придется идти. Он забрал меня через полчаса. Мы смеялись, праздновали, пили шампанское до самого утра, где-то около 6 часов он сказал: "Слушай, я сниму номер, поехали в "Элизи". Чтобы не раздражать его больше, я пошла. Это не было принуждением, в тот момент я на самом деле находила его очень-очень хорошим, действительно хорошим. Но спать с ним я все равно не хотела. Однако, уже в номере, дело обернулось так.
Дитер сказал: "Ну, теперь либо ты спишь со мной, либо мы навсегда остаемся друзьями с платоническими чувствами".
Я: "Нет. Я не хочу с тобой спать".
Он: "Все-таки, тебе бы стоило".
Я: "Да хоть бы ты даже стойку на голове сделал!"
Он: "Ну, не будь такой!"
В любом случае, я чувствовала себя слишком изнуренной и слабой, так что предпочла смириться. Моя первая ночь с Дитером была удивительно прекрасной. Это точно. Он умелый, чувственный, хороший любовник со вспышками эгоизма, что я находила очень привлекательным. Между нами все происходило естественно и легко. Когда к полудню я проснулась, он еще спал. Опираясь на локоть, я рассматривала его и думала: ты нашла мужчину из своих снов. Это не влюбленность, ты на самом деле любишь его.
Про имплантанты, травматизм и жуткие интимные подробности.
…О своем первом имплантанте груди умалчивала долгие года, этот разговор мне был неприятен. Дитер, правда, всегда говорил: "То, что находится там, не твое", но я отвечала всегда одинаково: "Нет, ничего подобного". Однако, я предполагала, что второй операции, в 96 или 97-м - мы тогда жили в Тотензене - мне не скрыть. Во время обычного обследования у своего гинеколога, мне рекомендовали заменить имплантанты новыми. Я подумала: "Удачный случай, теперь можно сказать Дитеру без проблем, что хочу сделать операцию, и все будет официально". Он ничего не имел против, только сказал: "Ясно. Если тебе непременно хочется это сделать - делай. Мне все равно".
Вскоре, перед тем, как я собралась лечь в клинику во второй раз (на сэкономленные деньги я могла позволить себе еще имплантанты побольше, вероятно грамм на 100), уведомление от моего гинеколога пришло почтой на домашний адрес, и, естественно, в нем упоминалось, что на текущий момент у меня уже были имплантанты. По пути в клинику, я спохватилась, что оставила на кухонном столе пухлый конверт с уведомлением. Я позвонила нашей уборщице и попросила ее: "Припрячь это где-нибудь!". Но было уже слишком поздно. Она сразу же перезвонила мне и сказала: "Он уже как раз дочитывает". Едва мы договорили, как позвонил он и разорался: "Можешь платить за операцию сама! Я и пфеннига не заплачу. У тебя все это время были имплантанты! Какая ж ты сволочь, как ты могла столько времени водить меня за нос!".
Еще неприятнее для него был случай с повреждением пениса. Декабрьской ночью, мы занимались любовью, я была снизу, мы крепко распалились и он уж собирался кончить. В запале он немного съехал и, справа или слева, с размаху врезался мне в лобковую кость - аж затрещало. Он взвыл: "Вот дерьмо!", спрыгнул с кровати и шмыгнул в ванную. Оттуда я уже слышала его рев: "Наддель, Наддель, вызывай неотложку, мой хвост опухает!". Я метнулась с кровати к телефону. Но, так как в спешке я не нашла номера хоть какого-нибудь врача, то позвонила только в 112 и устроила пожарную тревогу. Я истерически визжала: "Здесь несчастный случай, мне срочно нужна машина скорой помощи!".
С шумом я ворвалась в ванную и увидела - беда! Все было залито кровью, а лучшая часть Дитера на глазах опухала до размеров мурены и была иссиня-черного цвета. Дитер скрючивался от боли и буянил - требовал машины скорой помощи. А ее все не было и не было. Когда она не появилась и через 10 минут, я позвонила снова и от паники кричала еще громче, так, что меня вообще трудно было понять. Потом приехали сразу три пожарные машины и две машины скорой помощи с синими мигалками. В больнице врачи только утешали: "Господин Болен, это всего лишь ушиб. Отправляйтесь спокойно домой и положите охлаждающий компресс". Но Дитер интуитивно не хотел довериться врачам и умолял меня отвезти его в другую больницу. Короче, мы поехали в другую больницу. Предчувствия Дитера не обманули, пенис был сломан и врачи в один голос потребовали остаться на операцию.
Я сидела у его постели до 6 утра. Когда он постепенно начал просыпаться от наркоза и увидел меня, его первыми словами были: "Отвали, не хочу тебя видеть!". Меня это даже позабавило, я подумала: "Ну, замечательно! Сиди тут часами рядом с ним, беспокойся, и, едва он начнет приходить в себя и я спрошу как его дела - он озверевает!". Это простительно. Он был еще в полукоматозе и страдал от ужасных болей. Я сказала медсестре: "Поеду-ка я домой, а вы позвоните мне, когда у него в голове прояснится".
Уже через два часа, я вернулась. С этого момента я сидела ежедневно, в течении 14 дней, с пол девятого утра и до десяти вечера у его кровати. Ему бы больше понравилось, если б я там еще и ночевала. Только я, слава богу, ночевать в больнице не собиралась. За эти две недели, я даже не знаю сколько, свитеров я связала - мне нужно было чем-то заняться. Дитер пребывал в скверном настроении и скучал.
О том, как Верона учинила ночной дебош
…Наш "медовый месяц" продлился 4 недели. А в конце августа опять началась нервотрепка. Дитер тайком встречался с Вероной и снова в нее влюбился. И, хотя меня опять "упразднили", мы все же контактировали с Дитером, тоже тайком.
Однажды, мы встретились в Тотензене и Дитер уболтал меня остаться: "Я не трону тебя. Я просто хочу побыть с тобой рядом". Мы действительно не занимались сексом в тот раз. Я уже крепко спала, когда Дитер стряхнул мой сон. Он прошептал: " Слушай, Наддель, что-то там скребется по стеклу. Чувствую - это Верона!"
Дитер пробирался к балконной двери, когда она рывком распахнулась. И кто же за ней стоял? Верона. Эта тупица должно быть вскарабкалась по дереву до балкона. Верона метнулась в дверь, стала посреди ярко освещенной спальни, и - начала плеваться. На Дитера, на меня, на одеяло. Как лама. Она визжала на высокой ноте: "Свинья! Что эта потаскуха ищет в моей постели?" Верона кляла нас самой отборной бранью. "Мерзавец! Безвольная скотина! Я - твоя жена! Ты, гнусный засранец! Не ори нам меня! Я - твоя жена! Я ненавижу тебя! Я убью тебя!". Между делом, она продолжала заплевывать кровать.
Наконец, мы договорились покинуть спальню. Снаружи, Верона подхватила китайскую вазу и метнула ее в Дитера. Когда они оба были уже в кухне, она швыряла в него апельсинами, которые размазывались по стенке. Потом она запустила радиотелефоном в сторону холодильника и, глупо подскочила ко мне: "Убирайся вон отсюда, шлюха!" Я: "Захлопни пасть!". Она начала на меня наскакивать, лезла драться, и Дитер вытолкал ее наружу.
Верона наклонялась, поднимала камни и целила ими в "Ягуар" Дитера. При этом не переставала ругаться: "Я разнесу твою машину! Я всё здесь разнесу!". Дитер собирал камни и выбрасывал их на улицу, это ее еще больше взбесило, да так, что у нее носом хлынула кровь. Кровь хлестала из нее, как из свиньи, ее красивый белый пуловер был красным от ворота-стоечки до низа. Это, наконец, ее успокоило.
Вокруг развода, средства массовой информации, устроили целый балаган, как по мне - это было мерзко. Я вновь была с Дитером и, в той или иной мере, счастлива. И продолжала надеяться, что рано или поздно, мы все-таки поженимся.
