Не очень понятно, почему КОГДА в кавычках...
Неужели в вопросе подвох? Или время суток тоже требуется угадать?
Но ведь вопрос поставлен так - по мнению соучастников.
Какой день они считают день рождения МТ и едины ли они в этом - большой вопрос! Андерс, например, может летоисчислять хоть от 01.03.1963, а Болен соответственно от 07.02.1954!
Вероятно, угадать надо дату, когда решено было назвать новорожденного Modern Talking.
Сингл YMHYMS записан в сентябре 1984, вышел (со слов Андерса) в начале октября 1984.
Название было придумано непосредственно перед выходом сингла.
Вот что говорит библия от Томаса Андерса про историю записи YMHYMS:
Спойлер:
"Осенью 1984 года нам с Дитером предстояла очередная совместная работа. Нужно было записать сингл ''Es geht mir gut heut' Nacht'' (сингл записан в сентябре 1984). Таким образом, в начале октября (???!!!) я находился в студии звукозаписи. Время только перевалило за полдень, и я уже записал свою вокальную партию, когда Дитер меня спросил, нет ли у меня еще времени попробовать новую песню. «Конечно»,- ответил я.- Новая песня — это здорово. Тогда я возьму машину во Франкфурт вечером.» Дитер сунул мне в руку кассету и текст, и я удалился в соседнее помещение, чтобы разучить композицию. Я был в восторге от песни. Она была на на английском языке и называлась «You're My Heart, You're My Soul”. Вау! Я был безумно рад, что мне наконец представилась возможность петь по-английски (а как же Headliner!?!). Для меня он просто звучал более современно. Кроме того, мне казалось, что в 21 год петь постоянно песни типа «Es geht mir gut heut' Nacht'' (“Мне хорошо сегодня ночью») не совсем прикольно.Затем мы записали в студии «You're My Heart, You're My Soul”. В результате, окрыленный и в отличном настроении я полетел домой... "
Далее последовала презентация песни звукозаписывающей компании и изобретение названия МТ.
У Дитера (Nichts als die wahrheit) вообще никакой конкретики в датах:
Спойлер:
Сразу по возвращении с Майорки я встретился с Луисом в студии 33. У входа в бункер раздался звонок, и я отворил дверь. В каморке колыхалась такая вонь, как от десятка дохлых кошек, я подумл было, не сбегать ли за кислородной маской. Посреди будки стоял Томас. Дело, оказалось, было в том, что магазин дешёвых продуктов со стороны улицы был вполне благопристойным, но вечерами исправно выбрасывал испорченные овощи и рыбу в открытый мусорный контейнер во дворе. Отходы скапливались и мирно лежали на солнышке, никто их не тревожил.
Луис, Томас и я остались в студии одни. Только пианист, оставшийся ещё с полудня, торчал в кухне и хлебал кофе. Я вставил в магнитофон демо-кассету, которую подготовил дома, и сказал Томасу: "Вот, гляди, как я себе это представляю."
Зазвучала мелодия "You’re my heart, you’re my soul", а потом припев в моём исполнении. Томас внимательно вслушивался, а потом сказал "я должен прослушать ещё разок." В конце концов он направился в помещение для записи, за стекло, и надел наушники. "Ну, старина, за работу" - заявил я Луису. Он включил свою Revox-машину на 24 дорожки, и пошло-поехало.
"Deep in my heart there’s a fire a burning heart
I’m dying in emotion
It’s my world and fantasy..."
Признаюсь, я не подозревал тогда, что у нас получится мировой хит, поэтому и текст-то нацарапал за полминуты. Задницу подтереть - и то дольше. Томас как певец смотрелся понтово. Он пропел всю фигню за пять минут. Песня была записана.
"Послушай, Томас! Если всё получится - пытался я ему внушить - мы могли бы работать вместе и выступать дуэтом."
Однако восторг Томаса был далеко не безграничен: "Нет, нет, оставь это! - притормозил он - Я не хочу терять свою репутацию! Ничего не выйдет, если я буду петь по-английски. Лучше дай-ка мне пятьсот марок. Тогда можешь использовать мой голос, а моё имя вообще не всплывёт."
Я сделал ставку на стратегию землеройки: "Давай, Томас! Давай попытаемся! Это будет нечто! Я верю в это! Только не говори нет! Мы сделаем это! Давай же!"
"О'кей - сдался он наконец - но я не хочу, чтобы моё лицо было на обложке. И ещё я хочу дальше заниматься своей немецкой музыкой. В этом я вижу больше пользы."
А теперь началась сама работа, приготовление песни. Мы с Луисом дегустировали её, как шеф-повара хороший соус: сюда ещё немного барабанной дроби, тут немного тра-ля-ля. Так, готово! Мммм! Вкуснятина! Мы с гордостью нажали кнопку "Play", чтобы прослушать готовую песню. И услышали радостное: "You... heeeeear...tt, kzzz...kzzzz... yoooooohu...sssohol!" Звуковая головка западала, из-за чего звук временами пропадал, недостающие частоты на ленте были хорошо заметны, и песня становилась от этого непривычной. Звучало всё так, будто звук облетел вокруг луны и вернулся назад - как-то космически.
Мы с Луисом срочно начали спасательную операцию и позвонили техникам из BMG, своего рода ADAC для недоработанных песен. "Сожалеем, парни! - ответили нам по телефону - Тут уж мы ничего не можем поделать. Придумайте что-нибудь!"
Можно было подумать: чего эти Луис с Дитером прикидываются? Шли бы к себе в студию, да записали песню ещё раз. Но это всё равно, что сказать Леонардо да Винчи: "Нарисуй-ка Мону Лизу ещё разок!" Такое невозможно. Некоторые вещи неповторимы. У новой Моны Лизы, возможно, было бы косоглазие или оттопыренные уши.
Итак, нам ничего больше не оставалось, кроме как снова обняться с двадцатичетырёхсегментной оригинальной записью. Но к тому времени её успела прокрутить тысяча человек, отчего голоса становились писклявее. И из этого кряканья мы сшили готовую песню.
У ребёнка должно было быть имя, не могли же мы с Томасом выступать просто как Андерс-Болен (Ой как могли бы!). "Турбо-Дизель" - предложил шеф компании звукозаписи Ганс Блуме, создавший к тому времени вместе с Франком Фарианом успешный проект Boney M. Но такое название вызывало у меня ассоциации с громыханием трактора на стройке. А я не хотел возвращаться туда, откуда вышел мой отец.
Мы спорили о том и об этом, в конце концов Петра, секретарша, зашла в уголок, поглядела на плакат Top Fifty, где была какая-то группа под названием "Talk Talk" и ещё одна - "Modern Romance", и сухо заметила: "Я бы назвала это Modern Talking."
На обложке "You’re my heart, you’re my soul" мы изобразили белую кроссовку и лакированный ботинок, прислонённые друг к другу. Но даже эта откровенно идиотская идея не могла помешать песне стать всемирным хитом. И если сейчас ко мне приходит какой-нибудь музыкант и собирается весь день напролёт болтать об обложке для альбома, я отвечаю, исходя из того опыта: можно завернуть песню хоть в туалетную бумагу, хит - он и есть хит.
можно вспомнить, что производство "You’re my heart, you’re my soul" обошлось нам в 1400 марок - арендная плата за студию и четверть фунта кофе "Онко" для Луиса, чтобы поработал сверхурочно. Всё остальное делалось даром, я как всегда, сам играл на всех инструментах. Пару дней спустя я продал готовую песню BMG за 10 000 марок.
Я был бесконечно счастлив, сиял как пасхальный золочёный пряник. Фукс, мой шеф, тряс мне руку и говорил: "Эх, здорово ты это сделал, Дитер!" - я ведь принёс агентству 8 600 марок прибыли. За это мне повысили зарплату на 300 марок. Если бы я догадывался в тот миг, что продал гораздо больше, чем песню, боюсь, сияние покинуло бы мою физиономию, и меня бы вырвало. Я потерял авторское право на мировой хит. В тот же миг я потерял сорок миллионов марок.
Целую осень, зиму 1983 и весну 1984года, несмотря на все старания, ничего не происходило. Единственным, чего мы достигли, было выступление в какой-то региональной программе на WDR. А потом произошло нечто такое, на что никто и не рассчитывал - из уст в уста передавалась пропаганда "You’re my heart, you’re my soul". Шёпот, шелест, дыхание за кулисами музыкального мира. Наш сингл переходил от ди-джея к ди-дждею. Никто не знал, кто же стоит за проектом Modern Talking.
"Какие-то южане! Парочка торговцев мороженым из Римини, из Италии!" - слышался шёпот кругом, видимо, так сладенько звучали наши с Томасом голоса. Мы шли на ура и пользовались бешеным успехом. Радиоведущих атаковали звонками: "Эй, поставьте-ка ту песню, где эти, которые так высоко поют!"
Как-то вечерком мы остались подольше на работе, мы - это я, Шмидт, тот самый, устроивший меня на эту работу, начальник Фукс и старина Живая Развалина. Элли, пятидесятипятилетняя мамочка-секретарша, единственный человек во всём агентстве, который взаправду любил меня, поставила шампанское в холодильник. Начиная с половины седьмого никто не сводил глаз с телетайпа, который сообщал итоги последних чартов. Вдруг аппарат подпрыгнул, завёл своё "Трр-трр", и на самом верху страницы появилась цифра 1 потом стояла . а потом большое Y
Я сразу же понял - это было Y от "You’re my heart, you’re my soul". В тот же миг мы бросились друг другу в объятия, воцарилось всеобщее ликование. Маленький Дитер из Ольденбурга наконец-то получил своё первое место. Хлопнула пробка от шампанского, налили всем, даже Живая Развалина получил глоточек. Хотя мне уже было 30 лет, и был я далеко не миллионером, но пункт три моего генерального плана был выполнен: после шести лет пресмыкательства я наконец-то занял место на вершине чартов.
Осталось спросить у Родригеса, и узнать, чего не помнит он.
Итого, синглы Es geht mir gut heut' Nacht и YMHYMS записаны в сентябре 1984, на сингле YMHYMS уже фигурирует наименование МТ. Существует некий чек Шольца-хориста от 03.09.1984, т.е. в это время еще производилась запись и скорее всего, дуэт еще не родился.
Видно в понедельник их мама родила...
Пусть будет понедельник 17.09.1984 или пятница 21.09.1984 перед началом Октоберфеста