«В Москве спою с оркестром и детским хором»Томас Андерс — о праздновании юбилея, Дитере Болене и о том, почему он никогда не стал бы читать рэп
Томас Андерс, урожденный Бернд Вайдунг, герой миллионов девушек конца 80-х годов прошлого века, отметивший в начале марта свое 50-летие, прилетел в Москву, чтобы опробовать площадку для своего апрельского юбилейного концерта и ответить на вопросы корреспондента «Известий».
— Вы начинали во времена расцвета шоу-бизнеса. Нынешний кризис этой индустрии для вас ощутим?— Разумеется. Когда-то, чтобы послушать любимую музыку, вы должны были купить пластинку, кассету или диск. Сейчас всё просто скачивается из интернета одним кликом. Мы закачиваем музыку на наши iPhone и iPod, так что компакт-диски скоро отойдут в прошлое. Сейчас я, как и многие другие артисты, получаю основной доход не от продажи дисков, а от концертной деятельности.
У людей должно выработаться понимание, что за музыку надо платить, как и за всё остальное — за еду, одежду, бытовую технику и так далее. И если сегодня они этого не сделают, то следующего альбома может просто не быть. В наше время финансовая поддержка поклонников особенно ценна, потому что это осознанный выбор между «скачать бесплатно» и «скачать за деньги». В каком-то смысле мы возвращаемся во времена странствующих музыкантов, которые пускают шапку по кругу.
— Когда вы вспоминаете себя на заре популярности Modern Talking, можете ли сказать, что все вышло, как вы загадывали?— Не стоит забывать, что Modern Talking — это не только я, это еще и Дитер Болен, и звукозаписывающая компания, и еще много факторов. Все происходило очень быстро и очень бурно, но постепенно мы с Дитером поняли, что мы совершенно разные люди и нам трудно жить в гармонии. Кроме того, я достаточно критичен по отношению к себе: всегда есть то, что можно было бы сделать лучше.
— Интересно ли вам было бы что-то изменить в этой истории? — Пожалуй, нет. Я счастливый человек и умею быть благодарным за то, что есть: у меня замечательная семья, много друзей. В плане карьеры я тоже достиг вершин, которые покоряются лишь единицам. Самым успешным с коммерческой точки зрения стал альбом Back For Good, выпущенный в 1998 году, сразу после второго воссоединения Modern Talking, и побивший рекорды продажи уже в первые дни.
— После первого визита, тогда еще в СССР, вы бывали у нас не раз. Отмечаете перемены?
— Дороги и гостиницы, безусловно, стали лучше. Я в принципе стараюсь видеть во всем положительные стороны. Изменения очевидны в первую очередь во внешнем виде городов и в одежде. Если говорить о том, что происходит в умах, то люди, пожалуй, стали более раскрепощенными, стали более свободно выражать свои мысли и чувства.
— Иностранцы, особенно гастролеры, частенько попадают в забавные истории. — О, у меня масса историй как раз про гостиницы. Однажды в Москве со мной произошел забавный случай. Я останавливался в этом отеле не первый раз, меня проводили в номер, я снял пиджак и понял: тут что-то не так. Кровать была не убрана, а в шкафу я обнаружил вечернее платье от известного дизайнера. А потом понял, что и в ванной кто-то есть. Быстро выскочил из номера, прихватив свои вещи. После нескольких минут разбирательств с персоналом стало ясно: сотрудники перепутали этажи, мой номер — этажом выше. А меня разобрало любопытство, кому же принадлежит шикарное платье. Оказалось, номер занимала всемирно известная топ-модель.
— Для многих поп-артистов ваш вышедший в 1985 году The First Album стал точкой отсчета. Были ли подобные альбомы у вас? — В свое время мое сознание перевернула пластинка Барри Манилоу. Еще очень люблю Барбару Стрейзанд. Одну из песен Барбары я записал в новой аранжировке для своего рождественского альбома. Для души обычно слушаю джаз и лаундж.
— Что или кто сегодня стимулирует вашу работу?— Разные факторы. Ну, например, когда включаю в машине радио и слышу коммерческую музыку, сразу начинаю думать о работе: о том, как это сделано, и о том, как бы я мог это использовать. В современной музыке сегодня очень много компьютера, голос многократно накладывается, микшируется, замедляется, ускоряется, применяются различные эффекты и так далее. Словом, такую песню физически нельзя исполнить в кругу друзей, аккомпанируя себе на фортепиано или гитаре. Мне кажется, людям не хватает красивых, романтичных мелодий, которые были в 1980-е и которым хочется подпевать.
— Вам довелось работать с Энгельбертом Хампердинком.— О, да. Это, безусловно, звезда мировой величины и профессионал с большой буквы. Наше сотрудничество было очень недолгим. У меня была песня, про которую я точно знал, что она — не моя, и мы с Питером Рисом решили предложить ее Хампердинку. В итоге эта песня — I Can Never Let You Go — вышла синглом для его альбома In Liebe.
— В каком музыкальном жанре вы бы не рискнули засветиться?— Не хочу зарекаться, но никогда бы не стал петь рэп или что-то с жестким ритмом: мой голос требует мелодии. Но я никогда не боялся экспериментировать. У меня есть альбомы и в стиле джаз, и в стиле соул. Поэтому я не могу сказать, что меня способен остановить страх неудачи. Всегда делал и делаю то, что считаю нужным.
— У вас большой репертуар. Но публика хочет в основном слышать хиты?— Трек-лист может меняться от концерта к концерту в зависимости от типа площадки, характера мероприятия, сезона, пожеланий организаторов и состояния моего голоса. Для концертов на открытых площадках, скажем, более уместны быстрые композиции, чем баллады, и так далее. Каких-то серьезных отличий между трек-листами для разных стран нет. Мы с командой регулярно пересматриваем репертуар, так что примерно раз в два года программа полностью обновляется.
— Для Москвы отберете что-то особенное?— Для меня большой концерт в Москве уже традиция. Каждый раз мы стараемся приготовить для поклонников что-то особенное. Этот раз не исключение, сюрпризы непременно будут. Всех секретов, конечно, не раскрою, но могу сказать, что в апреле на концерте в Crocus City Hall мы планируем симфонический оркестр и детский хор.
https://izvestia.ru/news/546490